Отношение к власти у русского народа. Отношение граждан российской федерации к институту власти
Содержание
Отношение к власти у русского народа
Ниже по тексту начиная прямо со второго обзаца следуют выписки из пары книжек начала прошлого века, где рассказывается об отношении простого русского народа к властям в то время. Есть ощущение, что с тех пор ничего кардинально не поменялось. Мы можем проследить те же самые параллели, причем, прочитав выписки, сможем малость понять менталитет простого русского человека, а так же почему у нас в стране все так, а не иначе.
Отношение крестьян к различным представителям власти далеко не было однородным. Если Царь и его действия признавались безоговорочно, то все неудачи приписывались чиновникам, намеренно, как полагали крестьяне, искажавшим царскую волю. Недоверие к чиновникам при полном доверии к верховному правителю заметно еще в Древней Руси.
Эта черта политической культуры крестьянства породила специфическое отношение к чиновничеству, особенно мелкому, с которым крестьяне сталкивались в жизни чаще всего. В крестьянской среде сложилось многовековое убеждение, что все «сюртучники» — некое особое сословие, не имеющее ничего общего с народом. «Сюртучник и лапотник» — два взаимоотталкивающихся элемента, и никаких общих интересов, по мнению лапотника, в данное время не имеют. Если же сюртучник представляет из себя хотя бы самое микроскопическое начальство, вроде волостного писаря или письмоводителя станового, то всякий трезвый крестьянин старается по возможности укрыть свое нутро, свои помыслы, желания и надежды от взоров этого представителя крапивного племени, не умея в представлении своем отделять личность от занимаемой ею должности и думая о нем, как о писаре. Общеупотребительным наименованием начальства среди крестьян было также слово «члены», применявшееся ко всем, кроме урядника и станового. Термин «чиновник» употреблялось редко.
Крестьяне относятся к властям с полным почтением, и ослушаться приказания начальства, в чем бы оно не проявилось, считается невозможным. Староста избирался из состава крестьян и потому имел право ими командовать.
Староста редко бывал груб. Но часто мужики посмеивались над тем, или иным старостой, который, напившись, кричал на всю деревню, что он ее хозяин. Староста смотрит на свои обязанности, как на очень важные и серьезные дела. Он сразу берется исполнять порученное дело, но часто тянет в сторону крестьян, потому, что имеет личный интерес, связанный с интересами крестьян.
Отношение к земскому начальнику почтительное. Крестьяне не избегают его, и в разговоре с ним держат себя довольно свободно, но всякое постановление для них страшно, и не исполнить приказаний земского считается невозможно. Другое дело отношение к новым постановлениям: «Что земскому за нужда говорить нам новый закон? Что хорошо нам, мужикам, то вред помещику, а он сам — барин. Вызовет нас, примерно, часов в 10 или 11 утра, а там, смотришь, придет к ночи, еще зимний день будто мал, а летний-то день, прождешь, измаешься. А когда и совсем не придет в тот день, а придет назавтра. Сидим, ждем, ничего не поделаешь.»
Здесь хорошо представлена черта российской мелкой бюрократии — вседозволенность и отсутствие дисциплины, как исполнительной, так и трудовой. В дальнейшем крестьяне замещавшие посты в земстве или совете крестьянских депутатов спокойно повторяли данное поведение. Оно воспринималось как льгота начальника.
Между крестьянами вообще замечается постоянная готовность «отблагодарить» грамотного или «ученого» человека за полезный совет и, тем более за содействие, хлопоты или написание нужной бумаги; взимание таких благодарностей даже лицами служащими, как, например, волостным или сельским писарем, они не считали за взятку, а смотрят на это как на добровольное вознаграждение за полезную услугу. Взяткой же они считают тот случай, когда должное лицо возьмет, да ничего не сделает, или возьмет с противной стороны с тем, чтобы учинить в его пользу какую-нибудь несправедливость.
Данное отношение крестьян фиксируется во многих документах. Это традиция — мирских помочей. Необходимость возблагодарения накладывалась на обязательство засвидетельствовать свою почтительность. Более того «благодарность» носила и практичный характер, дескать я все сделал теперь его очередь.
Так как большинство крестьян, особенно пожилых, неграмотны, то старшины редко встречаются грамотными, поэтому все в волости в руках писаря. Волостные судьи тоже не могут сами вести дела, статью закона приписывает волостной писарь.
Писарь — князек волости, и если он хорошо ведет канцелярию, то крестьянам сменить его очень трудно, потому что власи им дорожат. Они говорят, что найти такого писаря, который мог бы вести канцелярию в порядке и не брал бы взяток — нет никакой возможности.
Земский начальник в глазах крестьян является Государственным ставленником, на обязанности которого лежит следить, как за нуждами сельского населения, так равно и за выполнением ими всех требований правительства. По их понятиям он творит над ними суд и расправу в случаях нарушения ими законов гражданских и уголовных. Но с чем они никак не могут смириться и освоиться — это с вмешательством земского начальника в их внутреннюю жизнь, в их семейные и хозяйственные дела, а главное, в их самоуправление.
Исправник — ревнитель буквы закона, человек сухой, строгий и малодоступный; своим обращением с крестьянами, подчас грубым, он среди них не пользуется уважением; за его содействием народ обращается только в экстраординарных случаях.
Становой мало занят своей прямой обязанностью, которую считает излишней для себя обузой, а не долгом, и кроме того, человек вспыльчивый и раздражительный, в глазах народа теряет имя порядочного человека. Народ боится его не за совесть, а за страх, и всячески старается избежать с ним каких-либо отношений. В обращении со своими подчиненными сотскими и, особенно десятскими он придирчив, капризен и жесток. Любит брать подарки, взятки. Крестьянин, имеющий до него какое-нибудь дело, редко добивается у него толку и даже основательного выслушивания дела и уходит по большей части ни с чем, изруганный за причиненное им его благородию беспокойство. При исполнении срочных приказаний начальства он действует без всякого рассуждения, как говорится напролом.
Урядники вообще люди деятельные и энергичные, безответные труженики на общественную пользу. Они всячески стараются добиться скорейшего исхода дела, но мер репрессивных не принимают. Обращение их с крестьянами симпатичное. Они стараются встать с ними на равную ногу, а при исполнении своих служебных обязанностей и приказов начальства они действуют миролюбиво, стараются внушить крестьянину и убедить его, что поступить иначе невозможно, а надо делать так, как требует от него начальство в видах личной или общественной пользы и благоустройства.
Сотские сами по себе и в глазах народа ничуть не возвышаются над своей средой. Их личное отношение к крестьянам и крестьян к ним — непринужденное. При исполнении приказаний начальства они не очень строги, потому что не всегда разделяют убеждения начальства, а более держатся взгляда самих крестьян.
Десятских можно разбить на две категории: большую часть составляют люди порядочные, меньшую — дурные. Последние нередко превышают свои права и обязанности, которые, к счастью, весьма ограничены, и при исполнении своих служебных обязанностей чрезвычайно грубы. При обычном течении жизни они стараются выставить свое «я» на вид. Большая же часть десятских в своей обычной жизни и при исполнении приказаний начальства — прямая противоположность только что поименному меньшинству.
Постоянный состав волостного правления таков: старшина, волостной писарь, его помощник и рассыльный. В состав волостного правления входят и сельские старосты. Волостной писарь официально заведует делами чисто канцелярскими, но фактически в своем лице он совмещает все волостное правление, начиная со старшины и кончая судами. При всякой нужде крестьянин обращается в волостное правление, как в первую инстанцию.
Сельский староста в своей специальной деятельности мало зависит от поименованных выше властей. Он играет в некотором роде самостоятельного органа. Но он не имеет той власти, какой обладает старшина, и, наоборот, старшина со своей стороны не может премятствовать ему в его личных распоряжениях, как, например, в выдаче паспортов. Сельский староста своей властью иногда пользуется в видах личной пользы и наживы.
Крестьяне к властям с поздравлениями не приходят. С приездом в село земских начальников все селение принимает праздничный вид. Убирают с улицы вывешенное белье, загоняют бродячую скотину во двор, собак сажают на цепь, подметают улицы и сами приодеваются.
Приказания земского начальника приводят в исполнение в точности, хотя непоспешно и без понуждений. Совсем иное можно сказать относительно приведения в исполнение постановлений волостного суда. Волостной суд не пользуется уважением, и его постановления сплошь и рядом нарушаются, так что требуется вмешательство полицейской власти. Причины этого кроются в самих крестьянах, так и в лицах, замещающих данные посты. Выходя из крестьянской среды и ничем не отличаясь от них, выборные сельские власти заслуживают лишь равного с крестьянами уважения. Но это равноправное уважение изменяется под условием личных качеств выборного лица.
Что касается исправника, то он с народом никаких сношений не имеет. Крестьяне его никогда не видели. Его дела — податные, а так ка за подати ответственны старшина и сельские старосты, то он иногда пригрозит штрафом. Но сажать, почти не сажает. Старосты о нем отзываются очень хорошо. Пристава народ также не знает, хотя его часть, кроме сыскной, главным образом податная, и он должен ездить по селениям, понуждать старост и народ, но так как эта часть опять главным образом лежит на старшинах и старостах, то народ, не видя от пристава никакого притеснения, считает его человеком добрым. Урядник, в районе деятельности которого находится село, тоже человек добрый: он лично никого не трогает. Деятельность его чисто фискальная: скляузничать, донести что-нибудь не существенное (чего даже не было, лишь бы был пристав доволен, что я мол стан знаю). Если бы не «беспородная» должность, мог бы быть отличным человеком. Сам то лично по природе честен, но служба или превратное понятие присяги — уродует. Опирается на сотского. Сотский мог даже ломать трубы в домах, кто его не попоит, под видом того, что они не исправны, хотя трубы были новые и более чем исправные.
Десятский — этапный провожатый и курьер казенных бумаг. За порядком не смотрит, о пожарной части понятия не имеет, о ночных караулах тоже, о тишине и спокойствии — одинаково с первыми. Обращение их с крестьянами таково: урядник приказывает, сотский ругает десятского, десятский идет в волость и просить что-нибудь сделать.
Книги:
Фаресов А.И. Мужики и начальство. СПб., 1906.
Астырев Н.М. В волостных писарях: Очерки крестьянского самоуправления. М. 1896.
Исследование: россияне относятся враждебно к Путину и «Единой России»
Такие выводы содержатся в докладе Центра стратегических разработок
Центр стратегических разработок провел для Комитета гражданских инициатив Алексея Кудрина исследование восприятия власти российскими гражданами. Согласно данным доклада, существующий в нашей стране политический режим всеми социальными слоями воспринимается крайне негативно. Но в мирную смену власти россияне не верят.
Авторы исследования в сентябре-октябре опросили тысячу россиян с разным уровнем образования, проживающих как в Москве и небольших городах, так и на селе. Они выяснили, что рейтинг доверия к Владимиру Путину к осени 2012 года снизился до 42% — самого низкого значения с 2003 года. При этом скорость снижения рейтингов доверия и роста недоверия беспрецедентна за период с начала 2000-х годов. И уже в следующем году уровень недоверия к первому лицу может сравняться с рейтингом доверия.
Не доверяют ни Путину.
Нарастает разочарование общества деятельностью Владимира Путина у кормила государственной власти. По мнению опрошенных, за время его президентства и премьерства не было решено ни одной значимой проблемы в стране. Народ лишь пичкали все новыми и новыми обещаниями.
С тем, что нет реальных дел, положительных сдвигов в стране, согласились 33% опрошенных. А 27% признались, что Путин их разочаровал, не оправдал доверие. А в среде среднего класса отношение к нему сменилось с негативного на откровенно враждебное.
Самым негативным образом на уровне поддержки властей сказалось выдвижение на пост президента Дмитрия Медведева: «Медведев — это вообще четыре года безвластия. Он просто отсиживался. Ни решений никаких не принято, ни действий». Также рейтингу Путина повредили неудачные имиджевые ходы. В частности, недавний полет с журавлями участники опроса назвали «посмешищем».
Сограждане ставят ему в вину и преследование инакомыслящих: «Эти репрессии против Навального, Pussy Riot, которые девчонки там с малолетними детьми сели ни за что, можно сказать. Пусть они там что-то нарушили, но вот против Путина спели песенку в Храме Христа-Спасителя, и, естественно, получили сроки. За что? У нас за убийство три, четыре, пять лет дают, а тут два года за то, что песню спели, это же не насильственные действия».
Примерно также население воспринимает и партию власти: «Единая Россия это не партия, а блеф, она ничего уже из себя не представляет. Ее уже ничего не спасет, Путин уже отстранился, они просто разворовывали все это время бюджет».
Одновременно растет убежденность населения в том, что власти фальсифицируют не только итоги выборов, но и данные социологических исследований — рейтингов доверия и других показателей.
По мнению авторов исследования, это свидетельствует о распространении политического недоверия за пределы власти, как таковой, на все более широкий круг общественных институтов, которые, как считается, являются лишь придатками власти.
Некоторый рост поддержки Владимира Путина в предвыборный период россияне связывают прежде в всего с умелой государственной пропагандой
«Это естественная медийная накачка, при тех ресурсах, которые есть у Путина, естественно они были все по максимуму брошены для того, чтобы накачать рейтинг. Потому что ему была нужна победа в первом туре и желательно с минимальными фальсификациями, чтобы никто не придрался», — уверен один из респондентов.
. Ни оппозиции
Тем не менее участники исследования отмечают отсутствие на российской политической арене реальных альтернатив путинской кандидатуре. С одной стороны, это связывают с зачисткой политического пространства властью, и неспособностью оппозиции выдвинуть убедительных лидеров – с другой.
«Пока не видно лидеров достаточно харизматичных, чтобы за ними стоило идти, ни среди старых, ни среди новых, и не сформулирована программа, которую бы стоило защищать», — уверены участники опроса.
Именно поэтому одновременно с падением доверия к институтам власти население постепенно разочаровывается и в протестных силах. Не видя перспектив для социально-политического развития страны, жители нашей страны все больше демонстрируют симптомы так называемой выученной социальной беспомощности, то есть нарушения мотивации в результате пережитой неподконтрольности ситуации, т.е. независимости результата от прилагаемых усилий. 82% респондентов признались, что, по их мнению, политика в стране никак не зависит от действий народа.
Пассивная революционность
При этом, как ни странно, все больше россиян симпатизируют идее насильственной смене режима. В определенном смысле, отмечают исследователи, можно говорить о своеобразном законе политического сохранения: чем менее возможным представляется легитимная смена власти путем выборов или добровольного самообновления, тем более легитимными начинают представляться людям насильственные (или квазинасильственные, типа массовых митингов, гражданского неповиновения и т.п.) формы смены персонального состава власти. Все они теперь представляются респондентам вынужденными, правомерными и необходимыми.
«И сейчас, мне кажется, у нас, в России, без революции никакие перевороты никогда не случались. Мирный путь решения проблем – это не наш путь. Не хотелось бы, но все возможно, потому что последний разгон на Болотной доказал, что, к сожалению, с нашей властью можно «договориться» только силой. Поэтому если людей, не доверяющих Путину, станет больше, то тут никаких гарантий нет», — рассказала одна из участниц опроса
Однако самолично участвовать в подобных действиях большинство россиян не готово, считая их отчасти опасными, а отчасти бессмысленными, поскольку не видят адекватных идей и ораторов.
Представители среднего класс предпочитают говорить об эмиграции, а не о политических преобразованиях в стране: «У меня дети усиленно учат язык, я бы хотел отправить их на учебу конечно или в Америку, или в Европу, есть возможность. Им надо уезжать, конечно. В этой стране нечего делать, ни в смысле образования, ни работы, перспектив».
Одновременно ширится признание легитимности различных форм активного сопротивления властям, начиная от гражданского неповиновения и заканчивая акциями типа «оранжевой революции».
Тем не менее авторы доклада отмечают, что население может выйти из состояния политической пассивности под влиянием каких-то внешних факторов, например, второй волны экономического кризиса. Между тем, продолжение нынешнего политического курса грозит русскому народу вымиранием.
С этим выводом поспешил не согласиться пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков.
«Мы никогда не были сторонниками того, чтобы давать оценку положению дел в стране, находясь в розовых очках, но и подобному ничем не обоснованному пессимизму, с нашей точки зрения, места быть не должно», — цитирует Пескова «Интерфакс». Пресс-секретарь президента пообещал, что доклад ЦСР будет внимательно изучен кремлевской администрацией.
«Как плевок в лицо»: опрос показал отношение россиян к власти
Холодильник победил телевизор
14.06.2018 в 18:29, просмотров: 154621
Рейтинги власти по-прежнему радуют глаз своей неколебимой заоблачной высотой. Но не рейтингами едиными жива социология. В наших конкретно-исторических условиях большое значение приобретает метод фокус-групп, позволяющий заглянуть за фасады официальных показателей народной любви. Применяется он, правда, сегодня нечасто. Но тем больший интерес вызывает исследование, проведенное недавно известным российским социологом, старшим научным сотрудником Института общественных наук РАНХиГС Сергеем Белановским. Результатами своей работы исследователь поделился с «МК».
СПРАВКА «МК»
Фокус-группа — качественный метод в социологии, заключающийся в глубинном интервьюировании представителей целевой аудитории. Целью является выявление субъективных мнений респондентов о том или ином предмете исследования.
— Сергей Александрович, давайте начнем с выводов вашего исследования. Вывод №1: «легистская утопия» — представление о том, что сильный правитель наведет порядок и устранит несправедливость, — потерпела крах, перестала господствовать в умах россиян. Что позволяет вам сделать такое заключение?
— Мы провели 10 фокус-групп: пять в Москве, три во Владимире и две в Гусь-Хрустальном. Высказывание, которое можно назвать базисным: «Полностью согласен с внешней политикой Путина, не согласен с Путиным во внутренней политике». При этом наиболее сильно поддержка внешней политики была выражена в московских группах, по мере снижения уровня жизни в регионах она ослабевает. В региональном центре Владимире критичность возрастает и по поводу внешней, и по поводу внутренней политики. Еще сильнее она выражена в Гусь-Хрустальном, депрессивном моногороде. Здесь проявляются гендерные различия, не ощутимые в Москве: многие мужчины поддерживают внешнюю политику, а женщины — уже нет. Холодильник для них победил телевизор. Характерное высказывание: «Мне двух детей растить, как я буду это делать?!» В Гусь-Хрустальном особенно сильна критика помощи другим странам: «Раньше кормили Кубу, теперь будем кормить Сирию?!» Многие респонденты в Гусь-Хрустальном и Владимире говорили также, что телевизор стало невозможно смотреть: телепропаганда вызывает у людей изжогу.
Люди жалуются на низкие зарплаты, высокие цены, налоги, медицину, на то, что трудно найти работу. При этом не возникает никакого запроса на «сильную руку»: люди требует от власти не силы, а справедливости. По их мнению, сильная власть не выполнила обещание навести порядок. Общая позиция: порядка в стране нет.
К этому нужно добавить высокую готовность людей к переменам. Участникам фокус-групп предлагался проективный тест. Показывалась картинка, изображающая дорогу от России реальной к России идеальной. Дорога огибает лужайку с зеленой травой. Через лужайку путь намного короче, но там раньше никто не ходил. Возможно, это вообще топь. Тем не менее на вопрос: «Рискнете ли вы попробовать пойти коротким путем или предпочтете двигаться известной дорогой?» — 70 процентов (хотя, конечно, при такой маленькой выборке это процент условный) ответили, что готовы рискнуть. Все это говорит о том, что в массовом сознании произошли значительные изменения. Идет отчетливый идеологический дрейф.
— Но на результатах президентских выборах он почему-то никак не сказался.
— Вполне возможно, что роль соломинки, ломающей хребет верблюду, сыграло формирование нового правительства. По утверждению наших респондентов, у них не было каких-то особых ожиданий в связи с переизбранием Путина — ни позитивных, ни негативных. Таков массовый ответ. Тем не менее скрытые надежды на перемены, подогреваемые обещаниями «новой жизни», судя по всему, имелись. Именно поэтому возникло такое разочарование новым правительством. Переназначение Медведева, Мутко и прочих знакомых лиц воспринято участниками фокус-групп крайне негативно. Как плевок в лицо. Люди сделали вывод: перемен не будет. Никаких положительных эмоций не вызвал, кстати, и распиаренный по телевидению новый майский указ президента. Общее мнение: указ не будет выполнен и вообще не имеет отношения к жизни.
— Наши ведущие социологические службы подтверждают ваш вывод о высокой готовности общества к переменам. Но никакого перелома в политических предпочтениях опросы пока не показывают: свои надежды россияне по-прежнему связывают с Путиным.
— Откровенно говоря, я все меньше доверяю рейтингам. Во-первых, реальная достижимость респондентов составляет 20–25 процентов — позиция остальных 75–80 процентов попросту неизвестна. Кстати, ни одна социологическая фирма, включая и Левада-центр, не публикует данные о достижимости респондентов. Во-вторых, люди все меньше склонны говорить то, что думают. Боятся, что их причислят к «пятой колонне». Если сегодня спросить их в лоб, ждут они перемен от Путина или от кого-то еще, ответ, скорее всего, будет «политкорректным».
Конечно, нельзя напрямую сопоставлять результаты количественных опросов и фокус-групп. Это совершенно разные методы — как по численности участников, так и по способу выражения мнения. Тем не менее если раньше количественные опросы и фокус-группы показывали примерно одну и ту же картину, то сейчас векторы расходятся все больше. Это свидетельствует о том, что в обществе идут серьезные подспудные процессы, которые не фиксируются пока количественной социологией.
— Насколько опасны эти процессы для власти?
— Ни в одной фокус-группе не зафиксировано каких-либо агрессивных высказываний в адрес власти. Ничего похожего на революционную ситуацию: недовольство если проявляется, то локально и по конкретным поводам. Однако даже при отсутствии агрессии отсутствие доверия — это очень серьезная проблема. Ситуация становится очень шаткой, равновесие может быть нарушено любым опрометчивым или вынужденным действием властей. Например, решением повысить пенсионный возраст.
Впрочем, путинскую внешнюю политику люди готовы поддерживать тоже далеко не безоговорочно. Да, большинство считает, что «мы великая держава и должны отстаивать свои интересы». Но на вопрос: «Что Путин делает правильно?» — наиболее распространенный ответ: «Поддерживает мир, не дает втянуть Россию в войну». Людей мало волнуют конфликты с участием контрактников или частных военных компаний. Тем более они не против, чтобы «воевали» ракеты, самолеты и прочая техника. Однако если начнется действительно серьезная война с массовой отправкой за пределы России солдат-срочников, дело вполне может дойти до массовых протестов.
— Вы, кстати, отмечаете, что Кремль начинает сворачивать милитаристскую пропаганду, стремится сменить имидж…
— Да, тенденция очевидна: в телевизоре все меньше Сирии, ракет с атомными двигателями и прочих чудес военной техники. Путин посещает перинатальные центры, борется с онкологическими заболеваниями, решает социальные вопросы на Прямой линии… То есть от оголтелого милитаризма произошел переход на относительно мирные рельсы, на внутреннюю, социальную политику. И, похоже, сделано это не без влияния социологов.
— Тем не менее вы называете это ошибкой: «Власть, старающаяся перекраситься в социальную, столкнется с массовым нарастающим негативизмом». Почему? Власть же, так сказать, идет навстречу народным чаяниям.
— Есть опыт целого ряда стран, где население соглашалось с авторитарной формой правления в обмен на быстрый рост уровня жизни. Яркий пример — Китай. Однако купить лояльность населения намного сложнее, чем на короткое время увлечь его милитаристскими идеями. Здесь нужно предъявлять конкретные результаты. Между тем существенно повысить уровень жизни в стране в обозримой перспективе вряд ли получится. Такой скачок требует огромных финансовых и технологических ресурсов, а их у нас в таком объеме сейчас нет и пока не предвидится. Есть сомнения в том, что даже имеющиеся ресурсы будут потрачены эффективно. При отсутствии вменяемых концепций реформирования медицины и образования инвестиции в эти сферы — деньги, выброшенные на ветер.
— Ваш давний партнер и коллега Михаил Дмитриев считает, что речь идет об общемировом тренде: «Если выводы о подвижках в массовом сознании подтвердятся, то в моем понимании это может означать, что Россию наконец-таки догнала волна политического контрэлитного популизма, которая в последние несколько лет накрыла большую часть Северного полушария — от Америки до Украины. Усталость от политического статус-кво (неважно какого — демократического или авторитарного) и спрос на абстрактную справедливость (никак не артикулированную логическими аргументами) — типичные признаки этого феномена». Согласны с таким видением ситуации?
— В целом да. Но Россия все-таки уникальная страна, наша история очень специфична. Еще в 1964 году диссидент Андрей Амальрик писал, что советская пропаганда рисует в сознании людей довольно-таки сюрреалистическую картину мира и своего места в нем. Во многом это справедливо и сейчас: такой каши в головах, пожалуй, нет больше нигде в мире. Поэтому я бы не списывал все на мировые тренды. Какими бы они ни были, 18 лет нахождения у власти нынешнего президента — вполне достаточный срок для того, чтобы население устало от статус-кво.
— Видите ли вы на нынешней российской политической сцене политиков, способных оседлать этот новый тренд, эти изменения в массовом сознании?
— На мой взгляд, их пытался оседлать Грудинин в самом начале своей кампании. Которое, на мой взгляд, было успешным. Когда он обращался к своему личному опыту, к тому, что сам видел и знает — например, о подделке продуктов, — это производило впечатление. Если бы он сделал упор на этом, то мог бы набрать очень серьезное количество голосов. Но затем его кампания стала абсолютно эклектичной. Получилась какая-то мешанина из идеологических штампов. Кроме того, никого не хочу обидеть, но думаю, что люди типа Грудинина явно контролируются властью. Внятный и независимый Грудинин, наверное, мог бы очень сильно повлиять на политическую ситуацию в стране. Но такого человека пока не видно. Словом, я склонен думать, что эта политическая ниша пока пустует.
— Ну а что скажете о Навальном? Он из другой ниши?
— Навальный пытается разыгрывать тему коррупции. Не без успеха. Однако вспомните перестроечные времена: Гдлян и Иванов на короткий период завоевали очень большую популярность, но очень скоро исчезли с политической сцены. Растворились, так сказать, в потоке истории. Кстати, тема коррупции почти не звучала и в наших фокус-группах. И это, я считаю, отчасти можно отнести к успехам власти: низовая коррупция за последние годы действительно уменьшилась.
— В общем, на борьбе с коррупцией рейтинг нынче не сделаешь?
— Да, для серьезной раскрутки этого явно недостаточно.
— Судя по еще одному вашему свежему исследованию, посвященному социальным сетям, власти вообще пока беспокоиться не о чем. «В силу отсутствия приверженности концепциям противники государственной политики не способны объединиться в политическую организацию, — пишете вы. — Могут осуществлять коллективные локальные протесты ограниченного масштаба по конкретным поводам. »
— Ну, это предварительные выводы. Как и само исследование. Оно даже не пилотное, а экспериментальное: мы попытались воссоздать методику анализа социальных сетей Михаила Козинского из Cambridge Analytica, которая широко используется на Западе, но является при этом частично засекреченной. Нам удалось воспроизвести 50 процентов методики, что я считаю значительным успехом. Да, полученные нами результаты можно назвать радостными для власти: ее противники не имеют структурированных идей, сложившейся идеологии и не способны в силу этого стать организованной силой. Но речь идет о текущем моменте и нынешних противниках государственной политики, круг которых довольно узок. Если негативизм по отношению к власти распространится на широкие слои населения, а я считаю, что мы к этому идем, ситуация будет уже совсем другой.
— Каков, на ваш взгляд, запас прочности нынешней политической системы, ее, так сказать, временной предел?
— Ну, если извне прилетят серьезные «черные лебеди» — в виде, например, нового падения цен на нефть или резкого ужесточения санкционного режима, — то политическая стабильность, думаю, продержится недолго. Раскручиванию спирали недовольства будет способствовать паника власти: в условиях нарастающей критики, множащихся жалоб и протестов она начнет, что называется, дергаться, совершать ошибки. И утратит свое самое главное достижение — макроэкономическую стабильность. Пожалуй, последним оплотом этой стабильности являются сегодня Набиуллина и Силуанов. Стоит их убрать — и все. Если же «черных лебедей» не будет, а власть сможет удержаться от авантюр, то все это может тянуться довольно длительное время. Но порядка и справедливости больше не станет. Скорее наоборот.
Авторитет власти стремительно падает и в будущем уже не восстановится. Негативизм будет только усиливаться, новый экономический кризис или смена лидера резко усилят этот процесс. Я не верю, что Путин останется в Кремле после 2024 года. А у его преемника не будет такой харизмы и таких рейтингов. Власти придется работать в новых условиях, к которым пока никто не готов.
Заголовок в газете: Закрытый перелом
Опубликован в газете «Московский комсомолец» №27705 от 15 июня 2018 Тэги: Кризис, Налоги, Инвестиции , Финансы Персоны: Владимир Путин, Эльвира Набиуллина Организации: ОПЕК Места: Россия, Украина, Китай, Сирия
Источники:
http://scientiam.ru/life/otnoshenie-k-vlasti-u-russkogo-naroda
http://rb.ru/article/issledovanie-rossiyane-otnosyatsya-vrajdebno-k-putinu-i-edinoy-rossii/7043007.html
http://www.mk.ru/economics/2018/06/14/kak-plevok-v-lico-opros-pokazal-otnoshenie-rossiyan-k-vlasti.html
