Державный шаг. Критические отзывы и оценки блоковской поэмы

Александр Блок. Стихотворения и поэмы

Александр Блок

В книгу вошли лучшие стихотворения и поэмы Александра Блока, включенные в школьную программу.
«Не было и не будет никого, кто точней и музыкальней выразил безнадежно миновавшее время, не было никого, кто так врезался бы в память. Всем, кому тесно и скучно на земле, он был и будет утешением и оправданием — нерушимый Блок мальчиков и девочек из хороших семей, дитя, восторженно приветствующее серые военные корабли».

В книгу вошли лучшие стихотворения и поэмы Александра Блока, включенные в школьную программу.
«Не было и не будет никого, кто точней и музыкальней выразил безнадежно миновавшее время, не было… Развернуть

Кураторы

Рецензии

Прекрасные стихи замечательного автора!В своих произведениях Блок воспевает Любовь в Высшем ее смысле.Автор понимает отношения как служение женщине,он мыслит себя ка к Рыцарь,защищающий свою Даму.В цикл стихов своей невесте Блок раскрывается как лепестки лотоса на пруду.Нежные,горячие,искренние,они заряжают своей энергией и настраивают душу на лиричный лад.Я зачитывалась его произведениями в школе,очень нравились.»Мы расстались с тобой на закате»-замечательное стихотворение,описывающее не удавшуюся любовь.Произведение проникнуто сожалением о закончившейся любви.»Предчувствую Тебя» такое проникновенное стихотворение!В нем соединялись два образа Любви-Любаи до обретения ей формы чувства,рожденного к героине произведения и Любви Новой,конкретно к девушке из плоти и крови.Блок -яркий представитель символизма в России.Его образы потрясают воображение,он мастерски создает правильное настроение,не покидающее до самой последней строчки.Советую прочитать сборник!

Прекрасные стихи замечательного автора!В своих произведениях Блок воспевает Любовь в Высшем ее смысле.Автор понимает отношения как служение женщине,он мыслит себя ка к Рыцарь,защищающий свою Даму.В цикл стихов своей невесте Блок… Развернуть

Забудьте Сунь-цзы и Лао-цзы
Ведь в этом цирке лишь два пути: суицид или стоицизм
И если выбрал не суицид, тогда терпи, хватит ныть

Уже в который раз за несколько секунд перелистываю этот сборник как карточный шулер пачку зеленых баксов, вдыхаю нахлынувший тяжелый запах старых пожелтевших страниц советского издания восемьдесят первого года и пытаюсь начать рецензию.

В симулякре великого русского поэта Александра Блока мне интересно несколько вопросов, как, например, почему маргинала и декадента печатали так много в СССР. Знаю, что во множестве стихов затронута тема России, русской идеи, но разве это не царская православная аристократическая верующая классическая референтная Россия? Да и если на то пошло, то что скрывается за образом маргинальной России держащей щит между «просвещенной Европой и скифской Азией» как не повседневные шатания психически неуравновешенного Александра Блока? Можно, разумеется, по простоте душевной полагать, что он пытался предвидеть судьбу любимой идеи и смог предвосхитить в своем последнем чуть ли не предсмертном стихе «Скифы» нападение нацисткой Германии на СССР и последующее поражение первой. Нет, не пытался, пусть даже и не догадывался об этом. Вообще, насколько я знаю из фактов его биографии, критик, теоретик, визионер из него был хреновенький, особенно это подтверждают публицистические статьи последних советских лет жизни. А два заключительных произведения «Двенадцать» и «Скифы» вообще вогнали современников в ступор и нервные колики своей непоследовательностью, нелогичностью – маэстро обнажил нестабильную душу в политической форме. Локк писал что-то о государстве, которое на самом деле является проекцией человечества в мир идей, так и Блок стихами отбрасывал свою тень. Не следует принимать грязную вязкую политоту как главный, а тем более единственный путь прочтения, но, видимо, благодаря излишней политизированности и случившемуся весьма кстати очередному шатанию во времена революции он стал поэтом в законе на следующие семьдесят лет.

В сущности, тема России всегда была либо явным, либо имплицитным, рисуемым символами, лейтмотивом в творчестве, который при внимательном рассмотрении является предметом спекуляций под влиянием душевного состояния. В большинстве случаев, как например: «Россия», «Грешить бесстыдно, непробудно…», «Скифы» мажорные ноты свидетельствуют о позитивном настрое, во втором случае это наивно-мальчишеский, а в третьем вообще опьяненный. В противовес на ум приходит такой лирический пессимистический шедевр как «Девушка пела в церковном хоре», который, к слову, я услышал очень давно и, не зная контекста, прочел в совсем другом тематическом измерении, традиционно украинском, а только позже узнал о прямом отношении стиха к событиям Русско-японской войны 1904-1905 гг.

Также было бы несправедливым не упомянуть тему эротического, поскольку именно в этом направлении Блок начинал юным поэтом. Здесь центральное место занимает сборник стихов о Прекрасной Даме и довольно переменчивые, иногда очень натянутые отношения с его женой Любовью Дмитриевной Менделеевой-Блок. Что бы случилось, если бы она отказала юному отто вейнингеру одной судьбоносной зимней ночью? Возможно, обеспечила бы ему ментальное испытание и закалку или лишила русскую культуру знакового поэта. Возникающие то тут, то там образы Кармен, Незнакомки скрывают за собой что-то магическое, символическое, читабельное только близкими людьми или теми, кто знал местную тусовку, но также оно отсылает, не зря, к банальным природным инстинктам. Задание творца дебанализировать этот мир, поделиться с потребителем частью божественной искры Прометея или Заратустры, доказать существование магии и смысла с чем Блок с переменным успехом справлялся.

С полной уверенностью можно сказать, что не изучаемые в школе визиты великого русского поэта к шлюхам, вечные попойки, юношеский романтизм и семейный кризис взрослой жизни проистекают с той же психической неустойчивости, что и политические спекуляции и очень подробно, как летопись, отображены в стихах. Думаю, каждому экзистенциально чувствительному индивиду, то есть всем в той или иной форме, есть что сказать, заслуга Блока перед Обществом Потребления в том, что он сделал это потребляемым, на продажу и преуспел в своем деле.

Забудьте Сунь-цзы и Лао-цзы
Ведь в этом цирке лишь два пути: суицид или стоицизм
И если выбрал не суицид, тогда терпи, хватит ныть

Уже в который раз за несколько секунд перелистываю этот сборник как карточный шулер пачку… Развернуть

Державный шаг. Критические отзывы и оценки блоковской поэмы

Как вы понимаете смысл финала «Двенадцати»?

«Двенадцать» А.А. Блок
…Вдаль идут державным шагом…

– Кто еще там? Выходи!

Это – ветер с красным флагом

Впереди – сугроб холодный,

– Кто в сугробе – выходи.

Только нищий пес голодный

– Отвяжись ты, шелудивый,

Я штыком пощекочу!

Старый мир, как пес паршивый,

…Скалит зубы – волк голодный

– Хвост поджал – не отстает –

Пес холодный – пес безродный…

– Эй, откликнись, кто идет?

– Кто там машет красным флагом?

– Приглядись-ка, эка тьма!

– Кто там ходит беглым шагом,

Хоронясь за все дома?

– Все равно тебя добуду,

Лучше сдайся мне живьем!

– Эй, товарищ, будет худо,

Выходи, стрелять начнем!

Трах–тах–тах! – И только эхо

Откликается в домах…

Только вьюга долгим смехом

Заливается в снегах…

…Так идут державным шагом –

Позади – голодный пес,

Впереди – с кровавым флагом,

И за вьюгой невидим,

И от пули невредим,

Нежной поступью надвьюжной,

Снежной россыпью жемчужной,

В белом венчике из роз –

Впереди – Исус Христос.

В финале поэмы «Двенадцать» Блок ,благодаря образу Христа, оправдывает революцию, делая её святым и благим делом, говоря о том, что Иисус Христос берёт на себя крест своих двенадцати апостолов. Автор, сопоставляет «шелудивого пса» со старым миром, утверждая, что на смену ему непременно должно придти новое время. Автор обращает особое внимание на символы в поэме. Он использует образ Иисуса , олицетворяющего святость и «благое дело», руководствуясь которым, двенадцать красногвардейцев жестоко расправляются с противниками своей теории. Образ Христа с кровавым флагом олицетворяет, что вера должна вывести человека на путь истины: «Впереди – с кровавым флагом,и за вьюгой невидим,и от пули невредим,нежной поступью надвьюжной,снежной россыпью жемчужной,в белом венчике из роз –впереди – Иисус Хр

Вы видите только 30% текста. Оплатите один раз,
чтобы читать целиком более 5000 сочинений сразу по всем предметам

Доступ будет предоставлен бессрочно, навсегда.

• 2 из 2 К1 Соответствие ответа заданию
• 2 из 2 К2 Привлечение текста произведения для аргументации
• 1 из 2 К3 Логичность и соблюдение речевых норм
• ИТОГО: 5 из 6

Роман Борисович Щетинин

1. От­вет на во­прос дан и сви­де­тель­ству­ет о по­ни­ма­нии тек­ста при­ве­дён­но­го фраг­мен­та. Хо­тя су­ще­ству­ют и про­ти­во­по­лож­ные точ­ки зре­ния на этот об­раз в по­э­ме Бло­ка.
2. Для ар­гу­мен­та­ции суж­де­ний текст при­вле­ка­ет­ся на уровне ана­ли­за важ­ных для вы­пол­не­ния за­да­ния фраг­мен­тов, об­ра­зов, мик­ро­тем и де­та­лей, ав­тор­ская по­зи­ция не ис­ка­же­на, фак­ти­че­ские ошиб­ки от­сут­ству­ют.
3. До­пу­ще­на од­на ло­ги­че­ская ошиб­ка, ре­че­вые ошиб­ки от­сут­ству­ют.

Поэма «Двенадцать» — об исконной вере русского человека?…

Не так давно мое внимание привлекла статья Петра Ткаченко в «Литературной газете» «В согласии со стихией…». Она посвящена столетию поэмы Александра Блока «Двенадцать». Показались очень интересными размышления автора о великом произведении, о «новой» и «старой вере».

Неоднозначное восприятие поэмы в самом начале, после публикации 3 марта 1918 года в петроградской газете «Знамя труда», и поздние попытки ее осмыслить были или разноречивы, или не точны, или условны. Здесь и отношение «Двенадцати» к политике, и вопрос принятия или непринятия революции… Даже для тех, кто, как говорит Ткаченко, «боролся с большевиками, Блок «кощунствовал», ибо именем Христа освящал революцию, разбойников: «На спину надо б бубновый туз!» Он вспоминает о евангельской основе поэмы, ведь здесь и само название поэмы, то, что красногвардейцы идут за Христом, их имена — всё однозначно говорит о том, что поэма имеет евангельскую основу».

18 февраля Александр Блок отмечал в записной книжке: «Что Христос идёт перед ними — несомненно. Дело не в том, «достойны» ли они его, а страшно то, что опять Он с ними, и Другого пока нет; а надо Другого? — Я как-то измучен…». Но поэт после страшных и мучительных мыслей оставляет Христа с народом. С таким народом, каков он есть, — истерзанным революцией, изверившимся и «кощунствующим»…

П. Ткаченко пишет о «странном» кощунстве:

«Здесь нет богоборчества, так как с первых строк признаётся Божье устройство мира: «Ветер, ветер — на всём Божьем свете!» И тема поэмы — не столько революционное шествие красногвардейцев «державным шагом», а — брань духовная, так как враг незрим: «Их винтовочки стальные / На незримого врага».

Так неучтиво — о священнике: «Что нынче невесёлый, / Товарищ поп?» И одёргивание Петьки, чтобы он «не завирался»: «От чего тебя упас / Золотой иконостас?» Но это ведь вовсе не о вере, не против веры, а скорее о земной Церкви. Бог не бывает поругаем, а с земной Церковью бывает всякое…

Вот она — драма русской жизни: «Мировой пожар в крови — Господи, благослови!» На мировой пожар, на революцию, атеистическую по самой своей природе, на право пальнуть пулей в «Святую Русь» испрашивается благословение… у Господа. Это кажется недопустимым, невозможным и немыслимым. …Как это просить благословения у Господа на такое? Это возможно лишь при условии, что человек остаётся с Богом. Неверующие, атеисты, нехристи к Богу не обращаются… Так трудно у нас в России оставаться верующим, правоверным. Нет спасу от указывающих «дорогу к храму»…

Интересен поворот мысли автора об истинной и правой вере русского человека: «А если революция — не гибель тысячелетней России, а закономерная трагедия, выходящая из её предшествующей трагедии? Да, народ оказался с атеистической властью. Так доняла его синодальная церковь. Но разве не было у нас раскола и не было трёхсотлетнего гонения за правую веру с такой жестокостью, до какой не доходили атеистические большевики.

Когда читаешь «Двенадцать статей» царевны Софьи, кровь стынет в жилах. Это вам не двенадцать красногвардейцев, «без имени святого», со «святой злобой». (В документе «Двенадцать статей» царевны Софьи, принятым царским правительством, устанавливались жестокие меры наказания за принадлежность к старообрядчеству. Многие статьи карали смертью. — прим. ред.).

И будем всё же помнить о том, что патриаршество в России упразднено царём, а восстановлено генеральным секретарём правящей партии… И не эта ли «святая черная злоба», как священная война, за свою истинную, прозванную властью «раскольничьей», веру, не эта ли вера всполыхнула в душах людей революционный огонь веры в «новое небо» и «новую землю».

Удивило и то, что П. Ткаченко обратил внимание на такую деталь финала поэмы: «И за вьюгой невидим / И от пули невредим…/ В белом венчике из роз — / Впереди — Исус Христос». Имя Спасителя дано в староверческом, старообрядческом написании — Исус, а не в позднейшем, синодальном, никоновском — Иисус…

Если красногвардейцы идут за Христом, олицетворяющим старую, правую веру, это значит, что идеалом человеческой жизни для них остаётся тот уклад до никоновской «реформы», точнее до погрома Православной церкви. А то, что было после «реформы», до раскольничьего Собора 1666–1667 годов, подлежит революционному уничтожению. Значит, они в своём революционном порыве разрушают не христианский мир вообще, но «старый мир» — «с попом», «иконостасом», но без веры… Потому у них «злоба святая», какой она вроде бы и быть не может: «святая», то есть не беспричинная. Видимо, поэтому такой, казалось, верующий народ вдруг стал «атеистом». Не атеистом, а что называется, довели, допекли беспрестанными насилиями, такими, пред которыми меркнут насилия революционеров; с сожжением на кострах, как в западной инквизиции… Иначе объяснить появление в поэме имени Спасителя в старообрядческом его написании, пожалуй, невозможно».

И действительно, стоит перечитать эту поэму, чтобы увидеть и понять нечто новое для себя. Как, например, то, что в «Двенадцати» нет богоборческих мотивов, а есть антицерковные настроения, а это не совсем одно и то же!

Поэтому-то в народе эти настроения, ставшие водой на мельницу революционных разрушителей, оказались столь сильными. И на этот вопрос художник обязан ответить. И Александр Блок в своей поэме «Двенадцать» отвечает на него. Не декларативно, конечно, а иносказательно и образно… Как существо духовное, человек не может быть без веры.

Но если предстоит «переделать всё», значит, надо заменить и Его? Значит, надо выбрать и другого Бога? Нет, Другого символа веры, другого Спасителя быть не может, как не может быть служения иным богам, ибо это означает гибель личности: «Берегитесь, чтобы не обольстилось сердце ваше, и вы не уклонились, и не стали служить иным богам» (Второзаконие, 11, 16). Другого не может быть. Значит, должна быть не другая, а истинная, правая вера. И поэт после страшных мыслей, несмотря ни на что, оставляет народ с Христом. Оставляет русского человека не только с его исконной верой, но — с правой верой…

И возникает вопрос: а почему действительно в нашем сознании со школьных лет А. Блок всё ещё остаётся «декадентом»? И его наследие сдано на растерзание никонианцам, ортодоксальным революционерам, а потом и либералам.

Петр Ткаченко идет дальше и пытается разобраться в этих и других «уроках времени» и напоминает факты, на которые мало кто обратил внимание: «Канонизирован же Максим Грек, осуждённый двумя церковными Соборами за еретическую правку богослужебных книг. Канонизирован к 1000-летию Крещения Руси, и без всякого объяснения верующим. Ну называется же преподобный Иосиф Волоцкий российским, в духе либеральных газет, а не русским Чудотворцем… И «правка» в молитвы вносится, в которых он уже не русская, а российская звезда (тропарь, глас 5). В этом может убедиться каждый по многочисленным изданиям Иосифо-Волоцкого монастыря.

В «Записке о «Двенадцати» А. Блок писал: «Посмотрим, что сделает с этим время». С поэмой «Двенадцать» сделалось то же, что и со всей русской литературой: по сути, изъятие её из общественного сознания и изгнание из образования, сбрасывание с «корабля современности» теперь уже иным, «рыночным» способом. Случилось не с поэмой, а со «временем». Опять — революция, как разрушение, но теперь уже криминальная и бескрылая. Без всяких не то что идеалов, но и каких-либо порывов.

Те, кто по своей порочности совершил это преступное разрушение страны, говорят, что социалистический «эксперимент» в России не удался, что мы семьдесят лет «падали». Но то, с каким остервенением и злобой, с каким обманом разрушался наш уклад жизни, стяжаемый такими трудами и жертвами, свидетельствует об обратном. Говорит о том, что потому он так нещадно и разрушался, что был неким новым шагом в человеческой цивилизации, что его следовало развивать и совершенствовать, а не отбрасывать и не ломать.

Это подтверждается и тем, что разрушители взамен отброшенного ничего положительного предложить не смогли. Не смогли по самой своей упрощённой природе. И человека, сотворённого по Божьему образу и подобию, выделенного душой и разумом из природы, возвратили в стойло окаянства, в звериное состояние, к «печному горшку», к корыту (потребительству), когда «в человеке просыпается обезьяна» (И. Бунин)».

Может, народ никогда не любил этой церкви: церкви-собственника, церкви-политической силы… Большевики воспользовались этим и свергли этот социальный институт, вроде бы формально заменив своим, партийным, новым, а оказалось — лишь обновив его. И весь гуманизм советской культуры, литературы, по сути, был христианским. Те, кто его разрушил, по сути, распяли в душах советских людей этого «незримого Христа», который и шел впереди двенадцати…

Церковь же православная закрыла на это глаза, когда ей позволили «играть роль» в новом обществе, не возмутилась и не возмущается, так как не узрела Сего Распятия. И потому народ русский, в большинстве своем называя себя «верующими», не верит ей, и в большинстве своем не идет в нее. А к преданному народу обращаются: «Братья и сестры».

И хочется согласиться с Петром Ткаченко:

«Этому всему укором незыблемо стоит поэма «Двенадцать». Новой поэмы о новой революции нашего времени не появилось. О той и об этой революции, о всех революциях и сто лет спустя продолжает говорить поэма Александра Блока «Двенадцать».

Автор: Виктория Кузнецова

Понравился материал?

Лучшая благодарность за нашу работу — это подписаться на наши каналы в социальных сетях и поделиться ими со своими друзьями!

Источники:

http://www.livelib.ru/book/1000478491-aleksandr-blok-stihotvoreniya-i-poemy-aleksandr-blok
http://neznaika.info/check/lit-write/21589.html
http://ruvera.ru/articles/poema_dvenadcat