Игорь грабарь биография. Архив блога «ВО!круг книг

Лучшие книги Игоря Эммануиловича Грабаря

Прижизненное издание.
В автомонографии И. Э. Грабарь привлекает огромное количество материала, характеризующего русскую и европейскую художественную культуру конца XIX — начала XX века. В лице автора этой книги соединились воедино художник, исследователь искусства и тонкий художественный критик.

Великие взлеты и грандиозные катастрофы столетия отложили мощный отпечаток на судьбах множества людей, вызвали особую тягу к воспоминаниям о былом и пережитом, желание осмыслить свой жизненный путь, запечатлеть характерные приметы эпохи. Никогда еще не было такого разнообразия авторов, принадлежащих ко всем слоям общества, которые с разной степенью успеха пытались бы рассказать о прошлом. К бесспорным удачам отечественной мемуаристики можно отнести и воспоминания многих художников, особенно первой половины века. Оказалось, что среди них вовсе не редкость те, кто обладал также и литературным даром, умел выразить в слове свои чувства, мысли, отношение к пережитым событиям, показывая мастерство владения не только кистью или инструментарием графики, но и пером.

Классикой мемуарной литературы стали воспоминания А.Н.Бенуа, К.А.Коровина, М.В.Нестерова, А.П.Остроумовой-Лебедевой, К.С.Петрова-Водкина и других видных мастеров изобразительного искусства. Каждый из них сумел рассказать о себе и своем времени на неповторимо индивидуальный лад, придать своим мемуарам глубоко личностную окраску.

Этими качествами обладает и автомонография И.Э.Грабаря «Моя жизнь». Впервые опубликованная в 1937 году она с тех пор не переиздавалась и стала библиографической редкостью. Практически мало известная или вовсе не знакомая широкому кругу читателей, эта книга всегда высоко ценилась специалистами по истории русского искусства. В публикациях источников, в исследовательской литературе постоянно встречаются ссылки на воспоминания Грабаря, цитаты и целые отрывки из них. Такой интерес не случаен: автор не только увлекательно повествует о своей жизни, но и воссоздает широкую панораму художественной культуры России последней трети XIX — первой трети XX века. При этом проявляет особый интерес прежде всего к поступкам, действиям людей, а не к их психологической мотивации. Для него достойны признания те творческие искания и порывы, что ведут к определенным практическим результатам. Говоря о собственной деятельности, Грабарь четко характеризует ее главный стимул — всепоглощающую страсть к искусству: «С детских лет до сих пор оно для меня — почти единственный источник радости и горя, восторгов и страданий. единственное подлинное содержание жизни». И действительно, что бы ни увлекало этого человека кипучей энергии и разностороннего таланта: живописца, художественного критика и музейного деятеля, одного из родоначальников отечественной научной реставрации и охраны памятников культуры, — именно искусство неизменно находилось в центре его внимания и попечения.

Прижизненное издание.
В автомонографии И. Э. Грабарь привлекает огромное количество материала, характеризующего русскую и европейскую художественную культуру конца XIX — начала…

25 марта 2011 года исполняется 140 лет со дня рождения искусствоведа, народного художника СССР, академика Игоря Эммануиловича Грабаря.

После революции 1917 г. Игорь Грабарь начал принимать активное участие в музейной административной деятельности. В 1918 г. по его инициативе были организованы Центральные реставрационные мастерские в Москве. В 1925 г. ради работы в них он отказался от поста директора Третьяковской галереи.

В 1920-1930 гг. Грабарь много ездил по миру — и по приглашению музеев как крупный эксперт-искусствовед в области живописи, и как представитель советских художников (организовывал выставки и проч.).

В 1928 г. был представлен к званию заслуженного деятеля искусств.

В 1930-1940 гг. Игорь Грабарь активно занимался живописью, писал портреты («Портрет К. И. Чуковского», «Портрет композитора С. С. Прокофьева», «Портрет академика Н. Д. Зелинского» и др.), пейзажи («Последний снег» и др.), официальные полотна («В.И.Ленин у прямого провода», «Крестьяне-ходоки на приеме у В.И.Ленина и И.В.Сталина»). Кроме того, в этот период он написал двухтомный труд об Илье Репине, за который в 1941 г. был награжден Сталинской премией.

В 1943 г. Игорь Грабарь предложил конфисковать произведения искусства из музеев Германии и ее союзников в качестве компенсации за потери советских музеев. Он принимал участие в составлении списков лучших произведений из музеев Европы, готовил «трофейные бригады», отправлявшиеся на фронт, и принимал эшелоны с произведениями искусства.

В 1944 г. он стал научным руководителем Реставрационных мастерских , принимал участие в работе комиссий, занимавшихся изъятием произведений искусства из усадеб и монастырей.

В 1940-1950 гг. Грабарь исполнял обязанности директора Института имени В.И.Сурикова (1937-1943), Всероссийской Академии художеств (1943-1946), Института истории искусств АН СССР (с 1944 г.).

В 1956 г. ему было присвоено звание народного художника СССР.

Игорь Грабарь с 1913 г. был женат на Валентине Михайловне Мещериной, в их семье родились двое детей — Ольга (1922 г.р.) и Мстислав (1925-2006). Через несколько лет после рождения сына его жена ушла из семьи. Впоследствии о детях заботилась ее сестра, Мария Мещерина

Природа наделила И. Э. Грабаря многими дарованиями, которые, к немалому удивлению окружающих, он сумел реализовать. Стал значительным художником, искусствоведом, художественным критиком, реставратором, педагогом, музейным деятелем, замечательным организатором, даже архитектором. При этом в течение почти шестидесяти лет он, благодаря своему неистовому темпераменту, был одним из самых активных участников и руководителей художественной жизни страны.

В 1876 г. родители Грабаря, бывшие в числе сторонников славянского освободительного движения, поселились в России. После окончания гимназии Грабарь учился в московском лицее (1882-89). Он мечтал о живописи, старался быть ближе к художественным кругам, посещал все выставки, изучал коллекцию Третьяковской галереи и другие собрания Москвы.

Осенью 1889 г., восемнадцати лет от роду, почти без гроша в кармане Грабарь едет в Петербург. Поступает в университет, учится там в течение четырех лет на двух факультетах сразу — юридическом и историко-филологическом — и упорно готовится к поступлению в Академию Художеств. В это время он зарабатывает себе на жизнь сочинением юмористических рассказов и иллюстрациями для журналов. Этапы поступления в АХ (1894) и начало обучения в ней Грабарь прошел блестяще и стремительно. Уже в 1895 г. он оказывается в мастерской очень почитаемого им И. Е. Репина.

Но вот летом 1895 г. на каникулах Грабарь совершил поездку в Берлин, Париж, Венецию, Флоренцию, Рим, Неаполь. В Италии его настолько потрясли творения мастеров Возрождения, а в Париже — работы импрессионистов и постимпрессионистов, что Грабарь на протяжении 1896-1900 гг. колесит по Европе «с целью детального и углубленного изучения мирового искусства и получения архитектурного образования».

В 1900 г. Грабарь возвращается в Россию, и тут начинается, по признанию художника, самый его «творческий период». Он вновь после долгой разлуки влюбляется в русскую природу, ошеломлен красотой русской зимы, без конца пишет «сверхъестественное дерево, дерево-сказку» — березу. В Подмосковье созданы наиболее известные его произведения: «Сентябрьский снег» (1903), «Белая зима. Грачиные гнезда», «Февральская лазурь», «Мартовский снег» (все 1904), «Хризантемы» (1905), «Неприбранный стол» (1907) и др. Грабарь пишет на открытом воздухе, учитывая достижения французских импрессионистов, но, не желая слепо им подражать, пишет по-русски, любя «вещественность и реальность». «Февральская лазурь» — это величественный «портрет» березы. Мы смотрим на нее снизу вверх, из глубокой траншеи в снегу, которую вырыл автор и в которой он работал, невзирая на жестокие морозы, переполненный радостью от «перезвонов и перекликаний всех цветов радуги, объединенных голубой эмалью неба». Пейзаж написан чистыми цветами, мазки положены плотным слоем. «Мартовский снег» — «ярко импрессионистическую вещь по замыслу и фактуре» — художник тоже писал на пленэре «с таким увлечением и азартом, что швырял краски на холст, как в исступлении, не слишком раздумывая и взвешивая, стараясь только передать ослепительное впечатление этой жизнерадостной мажорной фанфары». В этих произведениях Грабарю удалось создать еще один, новый (после русских пейзажистов XIX столетия), обобщенный образ русской природы.

1910-23 гг. художник назвал периодом отхода от живописи и увлечения архитектурой, историей искусства, музейной деятельностью, охраной памятников. Он задумывает и осуществляет издание первой «Истории русского искусства» в шести томах (1909- 16), пишет для нее важнейшие разделы, публикует монографии о В. А. Серове и И. И. Левитане.

В течение двенадцати лет (1913-25) Грабарь возглавляет Третьяковскую галерею, значительно меняя принципы музейной работы. После революции он многое делает для защиты памятников культуры от разрушения. В 1918 г. по инициативе Грабаря создаются Центральные реставрационные мастерские, с которыми он будет связан всю жизнь и которые носят сейчас его имя. Здесь были открыты и спасены многие произведения древнерусского искусства.

С 1924-го и до конца 1940-х гг. Грабарь вновь много занимается живописью и особенно увлекается портретом. Он изображает своих близких, пишет портреты ученых и музыкантов. Лучшими сам художник назвал «Портрет матери» (1924), «Светлану» (1933), «Портрет дочери на фоне зимнего пейзажа» (1934), «Портрет сына» (1935), «Портрет академика С. А. Чаплыгина» (1935). Широко известны и два автопортрета художника («Автопортрет с палитрой», 1934; «Автопортрет в шубе», 1947). Обращается он и к тематической картине — «В. И. Ленин у прямого провода» (1933), «Крестьяне-ходоки на приеме у В. И. Ленина» (1938). Разумеется, он продолжает писать пейзажи, предпочитая по-прежнему снег, солнце и улыбку жизни: «Последний снег» (1931), «Березовая аллея» (1940), «Зимний пейзаж» (1954), серия картин на тему «День инея».

Грабарь работает в традициях русской реалистической живописи конца XIX в., оставаясь, так же как в других областях своей деятельности, хранителем русской культуры. «Лучший отдых есть перемена работы», — говорил художник. Если он не писал картины, то преподавал, выступал, готовил выставки или занимался искусствоведческими исследованиями. Смерть застала его за работой над новым многотомным изданием «Истории русского искусства». «Надо считать счастьем для русского искусства, что такой человек действительно существовал», — говорил о нем С. В. Герасимов.

Грабарь Игорь Эммануилович

Написана маслом по холсту в 1931 г., располагается вертикально, размер составляет 95 на 78,5 см. Хранится в Национальном музее искусств имени Гапара Айтиева, Бишкек, Кыргызстан. Этот пейзаж является одним из многих отражений […]

Картина «Березовая аллея» посвящена красоте родной земли и относится к позднему творчеству Игоря Грабаря. Но, несмотря на тяжелые времена, совпавшие с написанием картины, она наполнена душевностью и трепетом перед мощью природы. Картина […]

Эта картина написана на самый простой и незатейливый сюжет. Тяжелый деревенский день подходит к концу. Солнце еще светит, но уже клонится к горизонту. Последние лучи заката озаряют крестьянский сарай, деревянную изгородь и […]

Сам художник вспоминал, что его натюрморты всегда отражали настроение. Вот и картина «Сирень и незабудки» (1904г.) – пронизанная солнечным светом, радостью, сиреневым благоуханием. Около натюрморта словно чувствуется яркий цветочный аромат. Хотя сам […]

В 1871 году на свет появился мальчик, которому было предрешено стать великим русским художником. Его имя – Игорь Эммануилович Грабарь. За свою долгую жизнь мастер нарисовал множество картин, восстановил и отреставрировал потрепанные […]

Игорь Эммануилович Грабарь – многогранная творческая личность. Он был любим многими за уникальные и очень красивые пейзажи русской природы. Почти всю свою жизнь являлся активным участников и руководителем художественной жизни страны. Отличавшийся […]

ГРАБАРЬ, ИГОРЬ ЭММАНУИЛОВИЧ (1871–1960), русский художник, историк искусства, музейный деятель. Родился в Будапеште 25 марта 1871 в семье Э.И.Грабаря, видного общественного деятеля, который в 1876 вынужден был переселиться в Россию из-за преследований, которым подвергался, выступая против антиславянской политики австро-венгерских властей. Учился в петербургской Академии художеств (1894–1896), в частности у И.Е.Репина, а также в студии А.Ашбе в Мюнхене (с 1896); организовав вместе с Ашбе школу, преподавал там в 1898–1901. Жил в Петербурге (с 1889) и Москве (с 1903). Был членом объединений «Мир искусства» и «Союз русских художников».

В художественной его продукции вначале доминировали простые по мотиву, но насыщенные по колориту пейзажи (Белая зима. Грачиные гнезда, Февральская лазурь, Мартовский снег, все три работы 1904) и натюрморты (Неприбранный стол, 1907; все – в Третьяковской галерее). Тогда же обнаружился его талант портретиста, а также архитектора (неоренессансно-палладианская усадьба Захарьино под Москвой, 1909–1914).

Активно работал как художественный критик (в журналах «Мир искусства», «Старые годы», «Аполлон» и др.). С 1906 совместно с издателем И.Н.Кнебелем осуществил серию монографий о крупнейших мастерах нового русского искусства, написал для этой серии книги об И.И.Левитане (1913, в соавторстве с С.Глаголем) и В.А.Серове (1914). Значительную роль в деле самоопределения национальной художественной школы сыграла подготовка многотомной Истории русского искусства (1906–1916; в связи с войной издание прервалось на 6-м томе), где он был автором ряда важнейших разделов.

Грабарь внес большой вклад в русскую культуру, став попечителем и директором Третьяковской галереи (1913–1925), а также организатором и директором Центральных реставрационных мастерских в Москве (1918–1930, с 1944 – научный руководитель), которым позднее было присвоено его имя. Исследования Грабаря расширили знания об отечественной средневековой культуре (уточнив, в частности, творческий облик Феофана Грека и Андрея Рублева) и усовершенствовали методику реставрации.

В советский период Грабарь активно занимался живописью, охотно обращаясь к пейзажу и портретам «старинных русских людей» (Н.В.Клюев, 1932, Третьяковская галерея). Писал и официальные полотна (В.И.Ленин у прямого провода, 1933; Крестьяне-ходоки на приеме у В.И.Ленина и И.В.Сталина, 1938; обе картины в музее в Горках Ленинских). Капитальное значение имеют двухтомная книга Грабаря о Репине (1937; Сталинская премия 1941) и мемуарная «автомонография» Моя жизнь (1937). При его участии вышла большая часть новой Истории русского искусства (тт. 1–13, 1953–1969). В поздние годы Грабарь исполнял обязанности директора Института имени В.И.Сурикова (1937–1943), Всероссийской Академии художеств (1943–1946), Института истории искусств АН СССР (с 1944).

В истории русского искусства 20-го века не было человека более разностороннего, проявившего себя в самых разных его областях, чем Игорь Эммануилович Грабарь. Человек искусства, науки, музейного и реставрационного дела, художник, преподаватель и писатель, Грабарь в своей очень долгой жизни проявлял чудеса трудолюбия, мужества и решимости, вкладывая всего себя в то дело, которым в данный момент занимался.

, «Аполлоне» , «Ниве» и др. Его перу принадлежит текст в издании «Картины современных художников в красках», редактором которого он также состоял; он же был редактором и крупнейшим сотрудником предпринятого И. Н. Кнебелем издания «История русского искусства», а также серии монографий «Русские художники».

Грабарь был ключевой фигурой художественной жизни советской России. Он дружил с женой Льва Троцкого Натальей Седовой , с которой познакомился во время совместной работы в музейном отделе Наркомпроса . В самом начале сталинских чисток Грабарь ушёл со всех своих ответственных постов и возвратился к живописи. Он написал портрет девочки по имени Светлана, который вдруг стал невероятно популярен .

Кроме того, Грабарь в 1918-1930 годах руководил Центральными реставрационными мастерскими в Москве, инициатором создания которых был . С 1921 года он — профессор Московского государственного университета, где читал курс лекций по теории и практике научной реставрации на отделении искусств. С 1944 года работал научным руководителем мастерских и возглавил многочисленные комиссии, занимавшиеся изъятием, что чаще было формой спасения от неизбежного уничтожения [ ] , картин из усадеб и икон из монастырей. Принимал непосредственное участие в реставрации иконы Андрея Рублёва «Троица» . Современный Всероссийский художественный научно-реставрационный центр , выросший из созданных Грабарём Центральных реставрационных мастерских , носит его имя.

Был консультантом Ученого совета по реставрационным работам в Троице-Сергиевой лавре , научным руководителем и главным архитектором которых был назначен Игнатий Трофимов . С 1944 года директор .

Игорь Грабарь

В искусстве он был воплощением жизнерадостности. Изящна, пронизана светом его живопись: «Мартовский снег»… огромный букет незабудок… В науке — редкая основательность, глубочайшие познания, горячая, деятельная любовь: монументальная «История русского искусства»[151]…

Я кончал университет и работал в Комиссии по истории Москвы. С моим дорогим учителем Петром Николаевичем Миллером сидели мы в пустой и светлой комнате Сектора истории СССР, когда бесшумно вошел небольшого роста, кругленький, совершенно лысый пожилой человек в изрядно потертом костюме, лацкан которого украшал орден Трудового Красного Знамени. Тогда ордена были редки, их не носили, как теперь, на колодочке, а привинчивали, не жалея костюма. О награжденном говорили запросто, что он «провертел дырку в пиджаке». А этот воспользовался пиджачной петлицей.

— Могу я видеть Марию Михайловну Зайцеву? — сказал он каким-то несколько сдавленным голосом. — Мария Михайловна просила меня зайти.

— Спуститесь-ка в буфет, — сказал Миллер мне, — напомните Марии Михайловне, что она пригласила Игоря Эммануиловича Грабаря, — и за своими очками сделал — одному мне — «страшные глаза». Конечно, я помчался со всех ног.

Так состоялось знакомство. И с тех пор мне случалось видеть Грабаря. То он делал доклад о каком-либо шедевре. То вел заседание об охране памятников. И еще я узнал, что он прекрасный практик-архитектор. Построил, например, так называемую Захарьинскую больницу — здание красивое, солидно-прочное и удобное, где даже коттеджи для персонала имели не только жилые комнаты, но и холлы с камином для отдыха.

Как всякий настоящий мастер, Грабарь любил и уважал то, что сделали другие мастера. Нельзя было и представить лучшего главу всех наших работ по реставрации. Он организовал и большой Институт истории искусств, набрав туда и пожилых мэтров — людей искусства, и талантливую молодежь. Здесь блистали и имена корифеев — Жолтовского и Щусева, Рыльского и Лазарева, работали и многие мои знакомые — Маковецкий, Косточкин и другие. Грабарь пользовался огромным авторитетом в самых высоких кругах и употреблял свои связи то для защиты памятника архитектуры, которому угрожало уничтожение, то для издания книги, которую не хотели издавать, то для спасения человека, которого, как тогда было в обычае, начинали травить. И для таких, как я, само его существование означало надежду на лучшее.

Падение мое задержалось на Музее истории и реконструкции Москвы, где я стал заместителем директора по научной части. Зацепившись за пункт Положения об этом музее, разрешавший издавать «Труды», я стремился напечатать хотя бы несколько книг исследователей Москвы. Среди них была и небольшая книжечка «Репин в Москве»[152], которую «Московский рабочий» почему-то упорно отказывался издавать.

А что, если она будет под редакцией Грабаря? Небось тогда не отвергнут!

И вот на закате погожего летнего дня мы с директором музея Львом Андреевичем Ястржембским сошли с электрички на платформу Абрамцево, имея при себе (довольно толстую все же) рукопись.

— Скажите, пожалуйста, где здесь дача Грабаря?

— Во-он, самая большая, — ответил первый же встречный.

К этой даче надо было пройти через дворик с несколькими строеньицами, где, видимо, жила семья, обслуживавшая Грабаря.

— Дома ли Игорь Эммануилович?

«Конечно, дома» и «конечно, можно» — только эти слова, наверное, и были здесь приняты.

А через раскрытые окна дачи доносились звуки фортепьяно. Мы постучались легонько и осмелились войти — ведь понятно: они играют в четыре руки, стука не слышат.

За раскрытым роялем сидели два пожилых человека: Игорь Эммануилович и его жена. Смущение не давало нам выговорить и слова.

— Ну, ну, ничего. Рассказывайте, с чем пришли! — ободрил нас хозяин и провел в соседнюю комнату.

— Нет, я очень-очень занят. Никак не могу, — сказал он на нашу просьбу. Потом повертел в руках папку, полистал рукопись… и не прошло пяти минут, как подписал ее «к печати»:

— О Репине в таком плане еще не писали.

Счастливые, мы схватили папку, едва поблагодарив, и, чтобы не мешать больше, поскорее простились.

Но не успели дойти до калитки, как услышали характерный глуховатый оклик. Старик почти бежал за нами:

— Я ведь не показал вам дачи!

И мы опять входим. На этот раз — в другие комнаты. Огромное ателье высотой этажа в три. Вот отчего дача-то самая большая.

— Я же художник. Мне нельзя без ателье!

Лестница удобная, не слишком крутая. Даже повороты перил сглажены особой вставочкой.

— Что мне стоит? Сам строил, сам все придумывал.

Наверху дверь — снова в ателье, а там балкончик и выход на другой, наружный балкон, часть которого — под крышей, так что получается лоджия.

— Это на случай дождя, чтобы и плохую погоду можно было писать на плейере.

И пейзаж открылся восхитительный. Дача стоит на бугре, да еще три этажа… вид редкостный!

— Это, знаете, место я да-авно облюбовал. Бывал тогда у Мамонтовых. Знаете, конечно, тут его именье поблизости, а железной дороги тогда еще не построили. Как-то, гуляя, забрел на этот пригорок, влез на дерево. Матушки мои, какой вид! Здесь у меня обязательно будет дача! И вот, изволите видеть, эта самая.

Тот Игорь Грабарь, который говорил это, подвижный, но уже изрядно огрузневший, вряд ли залез бы на дерево. Но недавно мне попался его портрет, написанный Малявиным, наверное в те далекие годы. Стройный, пропорционально сложенный молодой человек с недлинной, но окладистой бородкой и изрядной рыжей шевелюрой. На нем очень лихо сидел фрак. Видна была живость, подвижность, следы которой заметны и теперь в нашем радушном хозяине. Что ему стоило влезть на дерево из просто художнической любознательности!

— Сидели себе старики, музицировали, горя не знали. Такие милые. А тут мы с вами, как с ножом к горлу: подпиши да подпиши! Грубые мы люди, — сказал Ястржембский на станции.

Источники:

http://www.livelib.ru/author/17183/top-igor-grabar
http://sevenzip.ru/grabar-igor-emmanuilovich-arhiv-bloga-vo-krug-knig.html
http://biography.wikireading.ru/194209