Сергей бодров интервью. Сергей Бодров — Я фаталист

ЧТО ОТВЕЧАЛ СЕРГЕЙ БОДРОВ (Из интервью)

ЧТО ОТВЕЧАЛ СЕРГЕЙ БОДРОВ

Я не знаю, новый он герой или что-то в этом роде… Я думаю, что он должен нравиться. Я сам к нему сложно отношусь.

Как-то не хотелось произносить слова «гнида черножопая». Я никогда бы в жизни так не сказал. Но особенного спора не было, потому что это же не я говорю, а мой герой.

В эпизоде с кавказцами в трамвае мне не хотелось произносить слова «гнида черножопая». Я прекрасно понимал, что это роль, но все равно… Может быть, меня ломало потому, что я не актер. Но Балабанов убедил меня – ведь действительно эти слова произносятся, их говорят не монстры, не чудовища, их иногда говорят практически все. И если на это не обращать внимания, легче-то не станет. И в социальном смысле это точное попадание – не очень приятное для всех, но точное.

Знаю, что Данилу часто упрекают в том, что он примитивен, прост и незамысловат… Ну, отчасти я с этим согласен. Но у меня на его счет в мозгу возникает некая метафора: мне представляются люди в первобытном хаосе, которые сидят у костра в своей пещере и ничего еще в жизни не понимают, кроме того что им нужно питаться и размножаться. И вдруг один из них встает и произносит очень простые слова о том, что надо защищать своих, надо уважать женщин, надо защищать брата…

Мне не нравится слово «инстинкт» – какое-то оно животное. Но если любовь к родине – инстинкт и тяга к справедливости – инстинкт, тогда можно говорить о том, что герой действует именно на этом уровне.

Я очень рад, что о таких понятных вещах пришлось говорить мне. Я чувствую, что сказать это было необходимо именно сейчас…

Мне кажется, что существует жажда, такое кислородное голодание не от отсутствия силы, жестокости, обреза под курткой, а от отсутствия некоего слова закона, справедливости, что ли, пусть превратно понятой, оболганной, исковерканной…

Я не относился так уж серьезно к тому, что ему приходится нажимать на курок…

На войне много сомнительных в нравственном отношении парадоксов, если только не появляется понятие «враг». В «Брате» стреляют друг в друга не потому, что не хотят разговаривать, а потому что – враги и разговаривать невозможно…

Не должно существовать для человека, который делает кино, запретов: «это нельзя, это можно». Можно все, если ты сам за это отвечаешь…

Я отвечаю за моего героя и не отказываюсь ни от одного его слова, ни от одного поступка, хотя все это режиссер придумал.

Наверное, самое страшное – потерять то, из чего ты состоишь…

Взять себя за горло я не позволяю никому, в том числе и жизни. Хотя я фаталист. Но фатальна не жизнь, а судьба. Есть точка, где ты обязателен…

Детство – самое важное и потрясающее время в жизни человека. И я стараюсь не забывать про то, каким был я, чего хотелось мне…

Главная отличительная черта Данилы Багрова не в том, что он говорит «а чё?», а в том, что у него есть чувство собственного достоинства. Можно сказать, что «Брат» и «Сестры» – кино про человеческое достоинство. И это главное, что интересует меня в героях любого фильма, который мне хочется смотреть. Хотя, конечно, есть масса замечательных картин про болезнь, про страх, подлость и прочее – кому что ближе.

Опасаюсь заявлений типа «наше время пришло». Чье время.

Вообще-то я настроен очень оптимистично насчет себя именно потому, что мне интересны разные люди…

Кто-то больше думает о деньгах, кто-то меньше. Для кого-то несчастье, что пудель умер, а у другого всю семью вырезали…

Сумасшедших денег в моей жизни не было – так, хватает на сигареты, на бензин, на еду. На нормальную жизнь…

Я все время повторяю: «Бу-бу-бу, надо верить в то, что ты делаешь. Любить то, что ты делаешь. Делать то, что ты любишь». А что? От этого никуда не денешься. Да ведь и нельзя врать, это же сразу видно. Может, это у меня такой придуманный способ жить. Если я живу честно, то я вроде как защищенный: и за себя отвечаю, и за то, что я делаю, и за слова свои. Поэтому-то у меня, кстати, с интервью проблемы. Потому что ничего, кроме этого, придумать не могу.

Она (война в Чечне. – Ред.) идет. И мы должны очень внимательно относиться к тем, кто там был. Я много читал, что ребята возвращаются оттуда моральными калеками, убийцами и уродами… Нельзя так писать и говорить! Тот, кто так пишет, скорее всего, смог уберечь своего сына от Чечни. Деньги заплатил. В институт устроил или справку нужную достал. И правильно. Так сделал бы каждый из нас. Но с войны возвращаются те, кого не смогли уберечь. И никто не имеет права судить их.

Главное – не считать, что мы-то ничего не знаем, не понимаем, а вот народ… В этом чувстве вины на самом деле снобизм есть: мы, мол, утонченные натуры, все больше по искусству, а народ жизнь знает. Ты говори не «они» и «мы», а просто «мы». Признавай свою вину сколько угодно, но говори «мы»…

Моей дочке три года, и когда по телевизору показывали «Брат» и «Брат-2», я боялся, что она задаст какой-нибудь сложный вопрос, на который я не смогу ответить. Она внимательно смотрела, а когда дело дошло до сцены на кладбище, где мы возимся с трупами, она наконец спросила: «Пап, а почему дождик, а ты без шапки?»

Я не политик… Вещи, которые мне интересны, далеки от проблем этнических и национальных. Эта тема (межнациональных отношений. – Ред.) опасна и спекулятивна! Когда один человек говорит другому: «Ты затронул мое национальное достоинство», сразу возникает ощущение, что «замочили» всю украинскую группу, что идет волна национал-шовинизма. От одной фразы возникает ощущение этнического конфликта. А на самом деле люди не поделили кокос. «Почему вы положили мне кокосы? – спрашивает украинец. – Вы что, не любите украинцев?» «Нет, – отвечают русские, – мы просто любим кокосы». С этого проблема начинается, и на этом ее надо резко заканчивать.

Я всегда и везде говорю: я не артист, я не артист, я не артист. А мне: «Не-е-ет, вы артист!

Это разные вещи – уметь перевоплощаться или быть собой перед камерой. Видимо, сейчас актуально второе. У нас прекрасные актеры, просто это разные вещи: то, что делаю я, и то, что делают они. Актеры часто бывают слабыми, ранимыми: мол, я всю жизнь играл зайчиков, а хотелось Гамлета. Или – я всю жизнь играл доброго героя, а хотелось злодея… И в то же время у них есть какая-то сила, которой обычные люди не обладают. Пока я еще не заболел кинематографом, я человек не публичный. У меня нет склонности к тому, чтобы себя демонстрировать. У меня нет ничего такого, что я не мог бы в себе сдержать, типа «не могу молчать». А вот люди, которые болеют этим, они и есть настоящие актеры, хорошие актеры. Иногда это мешает.

…единственный способ защиты от этой агрессивной реальности – оставаться самим собой. Самый верный путь. Потому что себя-то ты знаешь. Я – это я. Стол какой-то не такой, стул мягкий, стакан другой формы. А я зацепился за себя – как в трамвае за поручень.

…я в детстве любил быть один и отлично сам собой обходился. Не могу сказать, что у меня была сильная потребность кого-то защищать или, наоборот, пользоваться чьим-то покровительством.

Кино – это такая радостная и яркая история, которая требует энергии. Мне не нравится все, что определяется словами «эстетский», «неформальный» или «альтернативный». Мне также не нравится то, что предназначено для всех и для каждого. …энергия. То, что мы все хотим. То, к чему мы все стремимся и жадно припадаем. Мы тянемся к тому, что излучает энергию.

Был смешной случай с «Московским комсомольцем». Они писали, кто как был одет на «Нике». И написали, что Сергей Бодров из мужской части – это как бы «да»… «Все очень тонко продумано», так там выразились. Меня это очень позабавило, и зря я, наверное, разрушаю легенду, но раз уж ты спросил… В общем, свой пиджак, который я считаю хорошим, я отдал отцу, приехавшему из Америки в джинсах. На мне тоже были джинсы, пиджак я надел первый попавшийся под руку… Нуда! Это был пиджак, который я выиграл у Меньшикова в кости. И «очечки в тонкой оправе», как они написали, это очки, в которых я всегда хожу, ну просто потому, что я плохо вижу. Гладить пиджак было некогда, и я подумал: да ну, кто там, в самом деле, будет смотреть… Но ошибся. Теперь я знаю, как работает машина, которая делает звезд.

Я участия в обсуждении проекта («Путин наш президент, Данила – наш брат». – Ред.) не принимал и предпочел бы, чтобы этого плаката не было. Кампания замечательная, но это же Данила Багров в том своем свитере, а не я! Образ-то всем открыт и всем доступен.

За все же надо платить, за успехи – утратой свободы. Но успехи-то ведь сомнительны, не абсолютны. Они содержанием жизнь не наполняют, зато ты вдруг становишься зависимым от ненужных людей, телефонных звонков. А свобода – самое важное, что есть у человека…

Знаете, вся эта так называемая бурная жизнь – как мобильный телефон: куда ни пойдешь – везде трень-трень-трень. Ну не волнуйся же ты так – если действительно кому-то нужен, то найдут тебя, что же ты все время на крючке подвешен…

Есть малый и большой «джихад» – внешний и внутренний враг. Главное – справиться с внутренним врагом, с самим собой… Все взгляды – гражданские, политические, любые – укладываются в два простых слова: не прогибаться…

На авантюру я соглашаюсь легко, потому что это здорово, ярко. Все остальное – так… Не стоит усилий…

Надо и в кино, и везде – не размышлять долго и бесплодно, а отрываться…

Что лучше – спокойная и размеренная долгая жизнь без героина или такая быстрая и яркая под героином? Да нет разницы. Как хочешь, так и расширяешь свое личное время…

Хамство – это, пожалуй, единственное, что приводит меня в бешенство.

Любовь к одиночеству – вещь, на мой взгляд, естественная для любого человека. Да, я люблю быть один…

Одиночество – вот зависимость. От себя самого. А это посильнее всякой другой зависимости…

…с потребностью быть вместе. Это один из самых тонких инстинктов у человека. Он очень силен, но очень хрупок. Когда близости чересчур, становится очень плохо. И наоборот, когда этого не хватает, люди готовы идти на любые подвиги. Все, что когда-либо происходило в мировой литературе – не важно, между родными людьми или нет, – было связано с тем, что кто-то хотел быть вместе. Или эту близость сломать. Вот и всё. Здесь важно внутреннее ощущение мира, потому что природа человека двойственна: с одной стороны, он должен быть с кем-то, с другой – он все-таки должен быть один. Редко кому удается быть вместе и при этом сохранить себя.

Главная проблема – жизнь удлинить, увеличить день, расширить время.

Ты становишься на углу оживленной улицы и представляешь, что тебя здесь нет. Вернее, тебя нет вообще. Пешеходы идут, сигналят машины, открываются двери магазинов, сменяются пассажиры на остановке.

То есть в принципе мир продолжает жить и без тебя. Понимать это больно. Но важно…

Раньше доходило до паранойи. Например, перед выходом из дома замечал на столе двухкопеечную монету и потом возвращался с полдороги, потому что неожиданно решал: вдруг мне понадобится сделать срочный звонок, от которого зависит судьба, а монетки не окажется? Тогда еще за две копейки звонили.

Любимые фразы и цитаты актера Сергея Бодрова -младшего

Сегодня решила вспомнить нашего актера Сергея Бодрова младшего. Может он мало снимался или снял фильмов,но в него хочется верить и смотреть фильмы с его участием. В нем есть харизма что и привлекает многих кто его знает.Жаль что его не стало 20 сентября 2002 году ,как говорят ушел в горы.Он хотел доснять фильм Связной ,но сошел ледник в Кармандонском ущелье .Многие до сих пор не могут поверить что его нет.Единственное сохранились записи интервью ,где мы можем услышать и увидеть настоящего Бодрова младшего. В году 16 лет как он пропал вместе со своей съемочной группой в без вести. Хочу просто предоставить его цитаты и фразы по Бодровски..

Цитата из письма Сергея Бодрова своей жене: Знаешь, сегодня у меня было такое чувство, что тебя нет. Что ты умерла. Это так страшно, страшнее чем-то, если бы ты разлюбила меня. Я стал отчаянно молиться и просить о том, чтобы ты только была жива. Лучше разлюби меня, но только живи.

«Я не знаю, как люди умирают. Мы видим это, но сами не умираем. А когда умираем, то это видит кто-то другой. Есть вещи, которые не нужно знать, о которых не нужно думать, о них никто ничего не знает. Ты знаешь, первый раз в жизни мне хочется иметь свой дом. Заботиться об этом, что-то для этого делать. Я всё время думаю про то как мы будем жить. Мы с тобой очень родные и очень похожие люди. С одной стороны это трудно, зато в самом главном мы с тобой чувствуем одинаково и понимаем друг друга в сам…Это посвящано его жене Светлане.

Я не знаю, как заканчивается любовь.
Если любовь заканчивается, видимо, это не она.

«Ты становишься на углу оживленной улицы и представляешь, что тебя здесь нет. Вернее, тебя нет вообще. Пешеходы идут, сигналят машины, открываются двери магазинов, сменяются пассажиры на остановке… То есть в принципе мир продолжает жить и без тебя… Понимать это больно, но важно…»

Все значительные сражения происходят внутри нас.

Когда близости чересчур, становится очень плохо. И, наоборот, когда этого не хватает, люди готовы идти на любые подвиги. Все, что когда-либо происходило в мировой литературе, — не важно, между родными людьми или нет, — было связано с тем, что кто-то хотел быть вместе. Или эту близость сломать. Вот и все. Здесь важно внутреннее ощущение мира, потому что природа человека двойственная: с одной стороны, он должен быть с кем-то, с другой — он все-таки должен быть один. Редко кому удается быть вместе и при этом сохранить себя.

Даже если ты прав, то это вовсе не значит, что тебе будут верить. За правду надо бороться.

Любовь к одиночеству — вещь, на мой взгляд, естественная для любого человека. Да, я люблю быть один. Одиночество — вот зависимость. От себя самого. А это посильнее всякой другой зависимости…

Конечно, это мечта — заниматься любимым делом да еще и деньги за это получать. Это редко кому удается — и на Западе, и у нас. Большинство людей в мире по 8 часов в день проводят на нелюбимой работе. 8 часов — треть жизни! Потом они 8 часов спят — еще треть жизни. И еще немножечко времени у них остается на то, чтобы пройти по магазинам, посмотреть телевизор и детишкам«козу» состроить. Вот и вся жизнь.

—Вот скажи мне американец, в чём сила. Думаешь в деньгах .
—А я вот думаю, что сила в правде. У кого правда-тот и сильнее.

За все надо платить, за успехи утратой свободы. Но успехи-то ведь сомнительны, не абсолютны. Они содержанием жизнь не наполняют, зато ты вдруг становишься зависимым от ненужных людей, телефонных звонков. А свобода — самое важное, что есть у человека.

Он так и останется кумиром молодежи .Таких как он больше нет.

«В герое Сергея Бодрова зритель увидел надежность и поверил ему»

12 декабря исполняется 20 лет со дня премьеры фильма Алексея Балабанова «Брат», ставшего кинематографическим символом 1990-х. О причинах всенародной любви к герою Сергея Бодрова и секрете популярности картины корреспонденту «Известий» рассказал оператор «Брата» Сергей Астахов.

— В чем секрет неизменной популярности Данилы Багрова?

— Знаю, что до сих пор спорят о главном персонаже фильма «Брат». Одни считают его романтическим героем, другие — чуть ли не фашистом. Я же считаю его воплощением некоего русского Робин Гуда. Потому что человек, не чувствуя стабильной защиты от государства, всегда рассчитывает на какого-то другого человека.

Того, кто придет и поможет в трудную минуту, внесет справедливость в сложную ситуацию. И я бы не отверг помощь Данилы. Думаю, что не я один. Кстати, Данила мне порой и сегодня «помогает». Например, если вдруг останавливают гаишники. Узнав о том, что я снимал фильмы «Брат» и «Брат 2» и был знаком с Сергеем Бодровым, они становятся доброжелательнее (улыбается).

— Как проходили съемки, ведь Сергей Бодров не был профессиональным актером?

— Без особых сложностей. Алексей не ставил перед Сережей Бодровым не свойственных и не выполнимых по его внутренней сути задач. Сережа очень старался, хотя порой не сразу всё получалось.

— Действие фильма происходит в Санкт-Петербурге, и город в вашем изображении не выглядит приветливым.

— Снимали мы осенью, и у нас не было задачи показать парадный Петербург, но все символы города в фильме есть — и Казанский собор, и Спас на Крови, и Васильевский остров… Мы хотели, чтобы наш город был узнаваемым.

— То, что съемки проходили осенью, было концептуальным режиссерским решением?

— Мы начали снимать, когда появилась возможность. В 1996 году в кинематографе была полная нищета, и, возможно, толчком стала покупка остатков пленки от съемок американского фильма «Анна Каренина». Бернард Роуз почти все эпизоды снимал в Санкт-Петербурге и по завершении работы осталось около 18 тыс. м пленки. Я рассказал об этом продюсеру Сергею Сельянову. Сумма оказалась посильной.

— Наверное, жестко пришлось экономить в дублях?

— Алексей Балабанов никогда не снимал много дублей — от одного до трех максимум. Он всегда знал, что хотел видеть на экране. Нам во время съемок не хватало каких-то вещей, но все мы работали бесплатно. Сельянов оплатил аренду аппаратуры, как сейчас помню, восемь тысяч долларов. Я потом к ней приспособил видеоконтроль. Так и снимали. Потому что очень хотели снять именно этот фильм.

— А в одном эпизоде вам даже самому пришлось оказаться в кадре…

— Было неуютно, мое дело — снимать кино. Но ситуация так сложилась, что пришлось сыграть роль водителя большой фуры. Мы старались минимизировать дубли, потому что слишком сложно было бы разворачивать большую машину для новых съемок. Надо было не только гнать ее по трассе, но еще и следить, чтобы естественное освещение совпадало.

— Когда в последний раз вы смотрели фильм «Брат»?

— Специально не пересматриваю. Но фильм довольно часто показывают по телевидению, и, если есть возможность, могу посмотреть какие-то эпизоды. Мне его смотреть трудно, тому много причин.

— Народ 20 лет тому назад выбрал своего героя. Больше подобного феномена в российском кинематографе так и не случилось.

— Да, наверное, так. В этом году вышли в прокат два фильма — «Время первых» и «Салют-7», где герои — космонавты. Например, «Салют-7», где работал и я, — гимн подвигу мужественных, отважных людей. И этот подвиг был долгое время засекречен, он так и не стал частью сознания масс. Другое дело, что этими героями можно восторгаться, гордиться, но сложно представить, чтобы они стали такими же родными, как Данила Багров. Его можно представить своим соседом, старшим братом или другом. Данила ведь и подвигов никаких не совершает, он просто так живет. А зритель увидел в нем надежность и поверил ему.

Примечательный эпизод есть в дебютном фильме Сережи Бодрова «Сестры», когда перед девочками предстает он сам в образе Данилы и говорит о защите. И девочки верят, потому что поверили, очевидно, когда смотрели фильм «Брат». В этом, мне кажется, и есть секрет и смысл популярности фильма Алексея Балабанова и его главного героя Данилы Багрова.

После окончания ВГИКа в 1980 году Сергей Астахов стал оператором на киностудии «Ленфильм». Как оператор снял несколько десятков фильмов, среди которых — «Влюблен по собственному желанию», «Брат», «Брат 2», «Метро», «Салют-7» и др. Лауреат премий «Ника», «Золотой овен», «Белый квадрат» и др.

Источники:

http://biography.wikireading.ru/160972
http://zen.yandex.ru/media/id/5b2e2ece3e92d200a924b1b4/5b577982602a1d00a8b40b12
http://iz.ru/681664/vita-ramm/v-geroe-sergeia-bodrova-zritel-uvidel-nadezhnost-i-poveril-emu